воскресенье, 23 февраля 2014
Результаты теста На свете нет одинаковых снежинок... а что же говорить о людях?
ЕСТЬ ЛЮДИ — ВЕТЕР
Сегодня здесь, завтра там, ничего нет постоянного и устойчивого, увлечения сменяются одно другим, ни на чем долго не задерживаясь. Они — символ неудержимой свободы и воли, неподчинимой никому…
Лишь свобода без страха и лести заполняет пустоты теней…
![](http://"http://gothicsstyle.ru/wp-content/uploads/2011/05/1231-07.jpg")
пятница, 26 июля 2013
Ты — Маг-АлхимикСтрашный ты человек, доложу я тебе. Почему страшный? Потому что умный и дотошный, до всего докопаешься. Хуже в этом смысле только Воры-Алхимики, ну да не будем о грустном. Только Маг-Алхимик обладает достаточной долей идио… кгхм, смелости, чтобы влезть в настройки мироздания с целью посмотреть, как оно работает. Или в настройки неизвестного артефакта с той же самой целью, вон, на Жака посмотри. Ни одной спокойной минуты на месте, всё на при... э-э-э… исследования тянет. А мэтры потом за голову хватаются. И долго еще будут хвататься, потому что жизнь у тебя, как у всякого Мага, долгая и насыщенная. Если, конечно, экспериментировать осторожно будешь. Впрочем, возможен другой вариант, мэтр Силантий тому пример: изучает себе тихонько драконов и ни о чем больше не думает. Но его коллеги за голову хватаются все равно. Потому что драконам он уделяет больше времени, чем своим прямым обязанностям.
Пройти тест
пятница, 12 июля 2013
Некоторое время назад писала я текст о сверхценностях, но там словно было противостояние между Вершителями разных тимов. И вот пришла идея, что где, как не в сотворении некоторого мира, могли бы тимы быть в согласии. За основу взяла стилизацию под книги Мегре, потому что для описания сотворения лучше всего подходит. Прошу прощения у тех читателей Мегре, которые воспринимают то описание мировой истории как единственно верное. Потому что решила в том же стиле написать свою. Да ещё и пошутить об этом.
Однажды тимы сотворить решили мир. И было равенство у них между собою, была готовность волю каждого учесть и каждого могущество и дар. Решили тимы все договориться – как сотворить такой вот мир, чтоб каждый раскрыл в творении свои стремленья в полноте.
И сотворил Дюма прекрасный сад, прекрасную планету с дивным садом. Там было тихо, дивно и тепло, совсем светло – и мухи не кусали. И возлежали рядом тимы все, уж очень возлежать там славно было. Цвела Земля. А в роще соловьиной хватало мест для тех, кто от блаженства подустав, хотел грустить под песни, под соловьёв загадочные трели. Дюма сидел под деревом и плакал, и всё же, улыбался, был доволен. И яблоки все брали сколь угодно, у всех пищеваренье было в норме, и много сил, и дивный аппетит.
Вступил в творенье Дон: «Земли мне мало!» И тут же создал Космос безграничный. А там мерцали презагадочные звёзды, и дыры чёрные загадкою терзали, и так забавно пролетали метеоры, собой рождая повод для фантазий. И создал Дон всё то, что непонятно, и создал То, Чаво Не Может Быть. Он пожелал создать себе задачу, на веки вечные чтоб изучать хватило, чтобы была какая-то загадка и в женщине, и в небе, и в траве. И обращаясь, может быть, и к Дюму, хоть предпочёл не знать, к кому, зачем, сказал: «Я подарю тебе звезду! И отведу тебя на край Вселенной! А дальше поведу и через край…»
И тут пришёл разумный Робеспьер. И в этом Космосе навёл порядок, а также заодно и на Земле. И задал он структурные законы, по коим происходит в мире всё. И Хаос он по полочкам расставил, классифицировал небесные тела, дал имена живущим в мире тварям. И сделал разделение труда. И поделил живое на два пола, на два начала, чтоб порядок был. И каждой твари быть велел по паре. Законы размноженья создал он, генетику… и сел под сосны думать. Он думал, как порядок наводить после включения в творенье прочих тимов. И создал соционики структуру и всю её систему отношений. И парам тварей быть дуальными велел.
Вдруг из-за ёлки выскочил Гюго и начал хлопотать по-свойски в мире. И создал юмор, вплёл его в порядок, чтобы забавным был любой закон и поводом собой служил к веселью. И содержал премилые сюрпризы. И сотворил Гюго большую радость, а с нею и великий оптимизм. И доброе, но меткое ехидство, чтоб не давать друг другу задремать – тем рощу соловьёв уравновесив. И сделал так, чтоб физики шутили, а лирики хихикали сквозь плач. И солнцу создал «зайчиков» впридачу, чтоб луч его улыбку вызывал.
Поймал в ладошку «зайку» нежный Есь. Он ласково и грустно улыбнулся. И восхищённо «зайчика» погладил, ему всею душою удивляясь. И создал способ грезить наяву, способность возмечтать и быть мечтою. И рисовать в фантазии миры, которые прекрасны и волшебны, ужасны и чудовищны. И создал сны, в которых чудеса и дивные кошмары. И сделал, чтобы в жизни было чудо, которое увидит, кто желает. И фэнтези он изобрёл как жанр. И всю сентиментальность мелодрамы. И жуть, что до мурашек пробирает. И ласковость, и мягкую тактичность. И яростные слёзы о мечте. Безбрежность и потоковость эмоций, порывы нежности, безмерность для любви. Потом тельняшку на груди порвал, чтоб преданность мечте и страсть мечтанья создать одним-единственным движеньем, потом берёзку обнял, умилённый, – ведь был он счастлив тем, что сотворил. И в сердце продолжал творить мечтою.
Тельняшки треск тут Жукова сподвиг создать ещё безмерные конфликты, и дух соревнования внедрить. И создал он коня, чтоб на коне въезжали победители в ворота, когда сдавался город осаждённый. И создал он коня, чтобы спортсмены занять сумели первые места, взирая гордо на второе с пятым. Он создал право сильного карать и миловать, с нажимом покоренье. И сделал, чтобы дух соревнованья был стимулом прогресса в мире дел и чтобы провоцировал активность, и заставлял собой умы работать. И сотворил амбиции в умах, чтобы их планы сделались глобальны.
Степенно вышел под дубы Максим. И важно посмотрел, что нужно сделать. Разумно всё и аккуратно взвесив, он мудро создал в мире безопасность, чтобы конфликт собой уравновесить. Амбиции коллеги оценив, однако же, придумал и аптечку. И изобрёл, конечно, МЧС. Потом ещё немного он помыслил и создал иерархии закон. Чтоб гордое амбиций устремленье не по скале карабкалось отвесной, а лестницу имело пред собой, почтение блюдя к стоящим выше, а тем, кто ниже, мудро говоря и чётко отдавая указанья, что делать и куда идти по плану. И создал правосудие и суд. А также он придумал равновесье, могучий замечательный закон. А завершив творение своё, стал править Инквизицией Дозорной – той, что во сне прекрасном фэнтезийном случайно создал, замечтавшись, Есь.
Тут Гамлету всё пресным показалось, а также показалось даже пошлым. И он тогда с надрывом создал пафос, чтоб возвышаться над земной юдолью. И сотворил возвышенность искусства, которое превыше сладких сказок и низких мыслей о пищеваренье. Он, лестницу у Макса одолжив, оттуда взял лишь высшую ступень и низшую, а между ними – бездну. Систему создал критики искусства, высокий штиль и низкий разделил. И выдумал трагические роли, великолепье драмы роковой. И создал фатум, страшно беспощадный, и женщин роковых – да и мужчин. И разделил всех пишущих тотчас на гениев – и жалкие подобья. Подобьям создал жалость и презренье, а гениям – трагедию и славу. И памятник (себе) нерукотворный. И помыслы, деяния людские разделил на подвиги и жалкое мещанство. И в жизни место подвигу он дал, а жалкому мещанству – вид на подвиг. Пусть смотрят и стыдятся весь свой век. И гордый и довольный сотвореньем, погладил Гамлет собственный свой череп, безмерно всех сим жестом впечатлив и сделавшись основой для сюжетов – конечно, только самых гениальных.
Бальзак из рук у Гама череп принял (у Гама был в гримёрке запасной), потом помыслил он и создал смерть. Ещё помыслил – и придумал Вечность, которая бессмертие даёт. И сделал смерть подобием покоя, и сделал неподвижность, пустоту, и сотворил он пофиг философский, взирающий на смерть и на покой. И создал он, чтобы ночное небо настраивало тишину мышленья, и чтобы пофиг – вечный, философский, служил опорой, суету гася. Затем стеной поставил отстранённость и изобрёл спасительность отключки, апатии и состоянья шока. Иронию он выдал в помощь чувствам, чтобы мешала им совсем зашкалить. А главное – он дал уму способность, абстрактно отстраняясь от проблемы, решать её для неких высших целей, что Вечностью навеяны седой.
Наполеон как увидал ту Вечность, то захотел своё вписать в ней имя. Не просто чтоб в истории, а Вечно! Чтобы потомки помнили его, и чтобы даже на других планетах. И сотворил корпоративный пир. И люди всех-всех-всех цивилизаций своим весельем чествовали Напа… А он себе стоял в сторонке, скромный, застенчиво корону теребя, и щедро улыбался всем пришедшим, великодушно оплатив им пир. И Жук в гостях напился и подрался, а Нап размяться тоже смог в борьбе. Но впрочем, драка кончилась весельем и бурной залихватской дискотекой в сиянии короны на челе. А Вечность всё стояла под рукою и подавала выпивку и чай и поправляла мантию любезно… И пусть ей тоже будет хорошо, и пусть получит кубок драгоценный, украшенный огромным изумрудом. Для Вечности и славы – разве жаль? Давненько было мира сотворенье, но пир – он продолжается сейчас. И все пиры – Наполеона почерк, его автограф царственный несут. И много креативности содержат, проектов и блистательных затей. И Вечность подаёт бокал вина… хоть и сквозь некий пофиг философский, но всё же, с уваженьем и почётом.
А Драйзеру столь бурное веселье разнузданным каким-то показалось. Вздохнув немного скорбно и сурово, он приступил к труду и создал совесть. Такую, чтобы жгла стыдом безмерным, учила себя правильно вести. И создал муки совести затем. Вздохнув ещё раз, скорбно и сурово, он сотворил высокую мораль. Дуалам тварей он велел венчаться или хотя бы прогуляться в загс. И создал воспитателей усердных. И разграничил он добро и зло, и повелел быть битве между ними, Максиму тем работу увеличив в той самой Инквизиции Дозорной – той, что во сне прекрасном фэнтезийном случайно создал, замечтавшись, Есь. И всем религиям талмуды сочинил. А миру светскому – учебник этикета. И улыбнулся доброю улыбкой, подумав, как прекрасна будет жизнь, коль будет вся по совести этична. И коллектива Драйзер захотел, чтоб было с кем порадоваться вместе такой прекрасной и этичной жизни. И тут же Драйзер создал коллектив, что обществом достоин был назваться. И заведя общественный порядок, со всеми скромно был он заодно, трудясь вовсю на благо коллектива и совесть в его членах пробуждая сквозь слёзы или с доброю улыбкой. «О, с этим даже счастье вне сравненья!» – самоотверженно подумал скромный Драйзер. И мужественно свой продолжил труд.
Тут Джек решил мораль уравновесить и усмотрел удобные лазейки в религиях, законах, этикете. «Одной моралью не достичь успеха!» И предприимчивость добавил в этот мир. Практичность, что умеет чтить законы, и всё же, их любезно миновать, учитывая в общем бизнес-плане. И, тут же получив с творенья прибыль, на радостях он создал приключенье, дерзание отважных моряков, а также экспедицию на полюс. Походников практичность изобрёл, способность выжить в экстренных условьях. И тут, внезапно усмотрев подобье, он параллель провёл меж тем и этим – чтоб видели все люди эту связь между торговлей и походом в горы. Чтобы в обеих сферах ощущали, что практика превыше правил всех, что результат даётся гибкой мыслью, способной путь упорно пролагать и получать большие дивиденды. Придумал он шампанское для тех, кто рисковать посмеет в этой жизни. Ещё придумал белые штаны, чтобы служили символом удачи. И севши на корабль, уплыл скорее в большую, бодрым темпом, кругосветку – чрез 80 дней хотел вернуться на совещание директоров.
Габен тогда поморщился немного от этих дискомфортных приключений. И думать стал, как сделать жизнь удобной. Взирал он на обилие героев, и виделась их жизнь слегка нелепой, как будто в ней чего-то не хватало. Смотрел он на мечтателей чудесных, и тоже видел явно – есть нехватка. И даже Дюм, что возлежать способен, похоже, в его помощи нуждался. И Габ оптимизацию устроил и сделал жизнь для тимов всех комфортной. И изобрёл все лучшие предметы, которые в работе помогают расслабленность поддерживать порою. Заботиться кто будет о героях, на что им сесть, придя с великой битвы? – и тут Габен собрал большие кресла. А кто смешных мечтателей накормит, кто будет потчевать великих всех артистов, уставших от творения созданцев? И сделал всем Габен плиту с духовкой, стиральную машину, холодильник – всё то, что мы совсем не замечаем, но без чего нам было бы так трудно. Не думая о пафосе творенья чего-нибудь великого такого, Габен собрал шкафы, прочнее нету, он сколотил отменнейшие стулья, столы расставил. Стало жить приятно.
Задорно посмотрел на это Гексли – особенно на всякие порядки. И создал секс, какого не бывало, хотя уж были пары, да и браки. И создал он возможность в соционе наладить отношенья с недуалом. И внёс он много нового в общенье, придумав, чтобы смочь влиять не силой, не хитростью и даже не моралью – внимательным раскрытием таланта. Возможности для творческого роста, возможности для творческой учёбы… И чтобы в мире было интересно, чтоб пробуждалось в людях любопытство, была чтоб любознательность и смелость в творении судьбы, в любви, в открытьях. И чтобы каждый сильным становился, проблемы разрешал и был удачлив. И чтобы расцветали в людях знанья, таланты и прекраснейшие чувства.
«Всё это хорошо, – подумал Штирлиц, – но должен быть процесс организован». Профессионализм тогда он создал, и сделал труд конкретно компетентным. А труд немедля создал человека. Конечно, человек-то был и раньше, но через труд был вновь он Штиром создан, поскольку это очень благородно – достичь в труде профессионализма. О человек, о заново рождённый! И вот организации влиянье – и коллектив стал тут же эффективным, и творчество, и лирика, и драма. И создал Штир часы, точнее нету, и сделал расписания и сроки. Хотел совсем не выдумать авралы и прочие дедлайны, но взмолились все лирики, артисты и герои, что подвиг в 7 утра удобней делать. Штир просьбам внял и сделал жёсткий график. Потом он пообедал в перерыве. Вернулся и взглянул на весь порядок. И стал руководить работой общей – конечно, соблюдая расписанье. Чуть погодя он премии придумал, когда купить решил себе машину. И понял он, что это справедливо. И устремился быстрым бодрым шагом в автосалон. Усталый, но довольный.
Смотрел на это тихо Достоевский и молча ждал, когда все натворятся, – поскольку он задумал сделать что-то, что все объединило бы творенья. Хотелось ему мира во Вселенной. И чтоб Любовь повсюду воцарилась. И чтобы каждый был самим собою. Чтоб тимы снова вместе возлежали – в гармонии уже, а не от лени. И чтобы хорошо всем очень было. И счастье всем, и никому обиду. И он тогда придумал человечность, хоть человек давно уже был создан. Всемирное он равенство придумал. И чтоб любовь и творчества свобода давали людям ключ к тому, чтоб в мире быть лишь собой, по личному закону, лишь чтить закон любви душой и сердцем. И чтить свободу прочих всех созданий. Чтобы любовь давала ключ к единству людей, кто мыслит разное о мире. Всех тех, кто обладает разным знаньем и разное творит такое в жизни. И чтоб любовь универсальной силой давала быть собой, объединяясь. Чтобы она свободно проникала во всех религий смутные различья, во всех законов строгих толкованье, во все соционические схемы, во все дерзания и приключенья, а также в разногласия о знаньях. Чтобы всегда всего были превыше – любовь и уникальная свобода. Вот это всё в молчанье Дост замыслил. И знает Дост – творится это долго. И как такое сделать в одиночку? И попросил помочь ему все тимы. И запасясь терпеньем, сам продолжил…
И пусть сейчас все тимы мне ответят, постигла ли я социона смысл и верно ль поняла предназначенье и смысл великий каждого из них?
Однажды тимы сотворить решили мир. И было равенство у них между собою, была готовность волю каждого учесть и каждого могущество и дар. Решили тимы все договориться – как сотворить такой вот мир, чтоб каждый раскрыл в творении свои стремленья в полноте.
И сотворил Дюма прекрасный сад, прекрасную планету с дивным садом. Там было тихо, дивно и тепло, совсем светло – и мухи не кусали. И возлежали рядом тимы все, уж очень возлежать там славно было. Цвела Земля. А в роще соловьиной хватало мест для тех, кто от блаженства подустав, хотел грустить под песни, под соловьёв загадочные трели. Дюма сидел под деревом и плакал, и всё же, улыбался, был доволен. И яблоки все брали сколь угодно, у всех пищеваренье было в норме, и много сил, и дивный аппетит.
Вступил в творенье Дон: «Земли мне мало!» И тут же создал Космос безграничный. А там мерцали презагадочные звёзды, и дыры чёрные загадкою терзали, и так забавно пролетали метеоры, собой рождая повод для фантазий. И создал Дон всё то, что непонятно, и создал То, Чаво Не Может Быть. Он пожелал создать себе задачу, на веки вечные чтоб изучать хватило, чтобы была какая-то загадка и в женщине, и в небе, и в траве. И обращаясь, может быть, и к Дюму, хоть предпочёл не знать, к кому, зачем, сказал: «Я подарю тебе звезду! И отведу тебя на край Вселенной! А дальше поведу и через край…»
И тут пришёл разумный Робеспьер. И в этом Космосе навёл порядок, а также заодно и на Земле. И задал он структурные законы, по коим происходит в мире всё. И Хаос он по полочкам расставил, классифицировал небесные тела, дал имена живущим в мире тварям. И сделал разделение труда. И поделил живое на два пола, на два начала, чтоб порядок был. И каждой твари быть велел по паре. Законы размноженья создал он, генетику… и сел под сосны думать. Он думал, как порядок наводить после включения в творенье прочих тимов. И создал соционики структуру и всю её систему отношений. И парам тварей быть дуальными велел.
Вдруг из-за ёлки выскочил Гюго и начал хлопотать по-свойски в мире. И создал юмор, вплёл его в порядок, чтобы забавным был любой закон и поводом собой служил к веселью. И содержал премилые сюрпризы. И сотворил Гюго большую радость, а с нею и великий оптимизм. И доброе, но меткое ехидство, чтоб не давать друг другу задремать – тем рощу соловьёв уравновесив. И сделал так, чтоб физики шутили, а лирики хихикали сквозь плач. И солнцу создал «зайчиков» впридачу, чтоб луч его улыбку вызывал.
Поймал в ладошку «зайку» нежный Есь. Он ласково и грустно улыбнулся. И восхищённо «зайчика» погладил, ему всею душою удивляясь. И создал способ грезить наяву, способность возмечтать и быть мечтою. И рисовать в фантазии миры, которые прекрасны и волшебны, ужасны и чудовищны. И создал сны, в которых чудеса и дивные кошмары. И сделал, чтобы в жизни было чудо, которое увидит, кто желает. И фэнтези он изобрёл как жанр. И всю сентиментальность мелодрамы. И жуть, что до мурашек пробирает. И ласковость, и мягкую тактичность. И яростные слёзы о мечте. Безбрежность и потоковость эмоций, порывы нежности, безмерность для любви. Потом тельняшку на груди порвал, чтоб преданность мечте и страсть мечтанья создать одним-единственным движеньем, потом берёзку обнял, умилённый, – ведь был он счастлив тем, что сотворил. И в сердце продолжал творить мечтою.
Тельняшки треск тут Жукова сподвиг создать ещё безмерные конфликты, и дух соревнования внедрить. И создал он коня, чтоб на коне въезжали победители в ворота, когда сдавался город осаждённый. И создал он коня, чтобы спортсмены занять сумели первые места, взирая гордо на второе с пятым. Он создал право сильного карать и миловать, с нажимом покоренье. И сделал, чтобы дух соревнованья был стимулом прогресса в мире дел и чтобы провоцировал активность, и заставлял собой умы работать. И сотворил амбиции в умах, чтобы их планы сделались глобальны.
Степенно вышел под дубы Максим. И важно посмотрел, что нужно сделать. Разумно всё и аккуратно взвесив, он мудро создал в мире безопасность, чтобы конфликт собой уравновесить. Амбиции коллеги оценив, однако же, придумал и аптечку. И изобрёл, конечно, МЧС. Потом ещё немного он помыслил и создал иерархии закон. Чтоб гордое амбиций устремленье не по скале карабкалось отвесной, а лестницу имело пред собой, почтение блюдя к стоящим выше, а тем, кто ниже, мудро говоря и чётко отдавая указанья, что делать и куда идти по плану. И создал правосудие и суд. А также он придумал равновесье, могучий замечательный закон. А завершив творение своё, стал править Инквизицией Дозорной – той, что во сне прекрасном фэнтезийном случайно создал, замечтавшись, Есь.
Тут Гамлету всё пресным показалось, а также показалось даже пошлым. И он тогда с надрывом создал пафос, чтоб возвышаться над земной юдолью. И сотворил возвышенность искусства, которое превыше сладких сказок и низких мыслей о пищеваренье. Он, лестницу у Макса одолжив, оттуда взял лишь высшую ступень и низшую, а между ними – бездну. Систему создал критики искусства, высокий штиль и низкий разделил. И выдумал трагические роли, великолепье драмы роковой. И создал фатум, страшно беспощадный, и женщин роковых – да и мужчин. И разделил всех пишущих тотчас на гениев – и жалкие подобья. Подобьям создал жалость и презренье, а гениям – трагедию и славу. И памятник (себе) нерукотворный. И помыслы, деяния людские разделил на подвиги и жалкое мещанство. И в жизни место подвигу он дал, а жалкому мещанству – вид на подвиг. Пусть смотрят и стыдятся весь свой век. И гордый и довольный сотвореньем, погладил Гамлет собственный свой череп, безмерно всех сим жестом впечатлив и сделавшись основой для сюжетов – конечно, только самых гениальных.
Бальзак из рук у Гама череп принял (у Гама был в гримёрке запасной), потом помыслил он и создал смерть. Ещё помыслил – и придумал Вечность, которая бессмертие даёт. И сделал смерть подобием покоя, и сделал неподвижность, пустоту, и сотворил он пофиг философский, взирающий на смерть и на покой. И создал он, чтобы ночное небо настраивало тишину мышленья, и чтобы пофиг – вечный, философский, служил опорой, суету гася. Затем стеной поставил отстранённость и изобрёл спасительность отключки, апатии и состоянья шока. Иронию он выдал в помощь чувствам, чтобы мешала им совсем зашкалить. А главное – он дал уму способность, абстрактно отстраняясь от проблемы, решать её для неких высших целей, что Вечностью навеяны седой.
Наполеон как увидал ту Вечность, то захотел своё вписать в ней имя. Не просто чтоб в истории, а Вечно! Чтобы потомки помнили его, и чтобы даже на других планетах. И сотворил корпоративный пир. И люди всех-всех-всех цивилизаций своим весельем чествовали Напа… А он себе стоял в сторонке, скромный, застенчиво корону теребя, и щедро улыбался всем пришедшим, великодушно оплатив им пир. И Жук в гостях напился и подрался, а Нап размяться тоже смог в борьбе. Но впрочем, драка кончилась весельем и бурной залихватской дискотекой в сиянии короны на челе. А Вечность всё стояла под рукою и подавала выпивку и чай и поправляла мантию любезно… И пусть ей тоже будет хорошо, и пусть получит кубок драгоценный, украшенный огромным изумрудом. Для Вечности и славы – разве жаль? Давненько было мира сотворенье, но пир – он продолжается сейчас. И все пиры – Наполеона почерк, его автограф царственный несут. И много креативности содержат, проектов и блистательных затей. И Вечность подаёт бокал вина… хоть и сквозь некий пофиг философский, но всё же, с уваженьем и почётом.
А Драйзеру столь бурное веселье разнузданным каким-то показалось. Вздохнув немного скорбно и сурово, он приступил к труду и создал совесть. Такую, чтобы жгла стыдом безмерным, учила себя правильно вести. И создал муки совести затем. Вздохнув ещё раз, скорбно и сурово, он сотворил высокую мораль. Дуалам тварей он велел венчаться или хотя бы прогуляться в загс. И создал воспитателей усердных. И разграничил он добро и зло, и повелел быть битве между ними, Максиму тем работу увеличив в той самой Инквизиции Дозорной – той, что во сне прекрасном фэнтезийном случайно создал, замечтавшись, Есь. И всем религиям талмуды сочинил. А миру светскому – учебник этикета. И улыбнулся доброю улыбкой, подумав, как прекрасна будет жизнь, коль будет вся по совести этична. И коллектива Драйзер захотел, чтоб было с кем порадоваться вместе такой прекрасной и этичной жизни. И тут же Драйзер создал коллектив, что обществом достоин был назваться. И заведя общественный порядок, со всеми скромно был он заодно, трудясь вовсю на благо коллектива и совесть в его членах пробуждая сквозь слёзы или с доброю улыбкой. «О, с этим даже счастье вне сравненья!» – самоотверженно подумал скромный Драйзер. И мужественно свой продолжил труд.
Тут Джек решил мораль уравновесить и усмотрел удобные лазейки в религиях, законах, этикете. «Одной моралью не достичь успеха!» И предприимчивость добавил в этот мир. Практичность, что умеет чтить законы, и всё же, их любезно миновать, учитывая в общем бизнес-плане. И, тут же получив с творенья прибыль, на радостях он создал приключенье, дерзание отважных моряков, а также экспедицию на полюс. Походников практичность изобрёл, способность выжить в экстренных условьях. И тут, внезапно усмотрев подобье, он параллель провёл меж тем и этим – чтоб видели все люди эту связь между торговлей и походом в горы. Чтобы в обеих сферах ощущали, что практика превыше правил всех, что результат даётся гибкой мыслью, способной путь упорно пролагать и получать большие дивиденды. Придумал он шампанское для тех, кто рисковать посмеет в этой жизни. Ещё придумал белые штаны, чтобы служили символом удачи. И севши на корабль, уплыл скорее в большую, бодрым темпом, кругосветку – чрез 80 дней хотел вернуться на совещание директоров.
Габен тогда поморщился немного от этих дискомфортных приключений. И думать стал, как сделать жизнь удобной. Взирал он на обилие героев, и виделась их жизнь слегка нелепой, как будто в ней чего-то не хватало. Смотрел он на мечтателей чудесных, и тоже видел явно – есть нехватка. И даже Дюм, что возлежать способен, похоже, в его помощи нуждался. И Габ оптимизацию устроил и сделал жизнь для тимов всех комфортной. И изобрёл все лучшие предметы, которые в работе помогают расслабленность поддерживать порою. Заботиться кто будет о героях, на что им сесть, придя с великой битвы? – и тут Габен собрал большие кресла. А кто смешных мечтателей накормит, кто будет потчевать великих всех артистов, уставших от творения созданцев? И сделал всем Габен плиту с духовкой, стиральную машину, холодильник – всё то, что мы совсем не замечаем, но без чего нам было бы так трудно. Не думая о пафосе творенья чего-нибудь великого такого, Габен собрал шкафы, прочнее нету, он сколотил отменнейшие стулья, столы расставил. Стало жить приятно.
Задорно посмотрел на это Гексли – особенно на всякие порядки. И создал секс, какого не бывало, хотя уж были пары, да и браки. И создал он возможность в соционе наладить отношенья с недуалом. И внёс он много нового в общенье, придумав, чтобы смочь влиять не силой, не хитростью и даже не моралью – внимательным раскрытием таланта. Возможности для творческого роста, возможности для творческой учёбы… И чтобы в мире было интересно, чтоб пробуждалось в людях любопытство, была чтоб любознательность и смелость в творении судьбы, в любви, в открытьях. И чтобы каждый сильным становился, проблемы разрешал и был удачлив. И чтобы расцветали в людях знанья, таланты и прекраснейшие чувства.
«Всё это хорошо, – подумал Штирлиц, – но должен быть процесс организован». Профессионализм тогда он создал, и сделал труд конкретно компетентным. А труд немедля создал человека. Конечно, человек-то был и раньше, но через труд был вновь он Штиром создан, поскольку это очень благородно – достичь в труде профессионализма. О человек, о заново рождённый! И вот организации влиянье – и коллектив стал тут же эффективным, и творчество, и лирика, и драма. И создал Штир часы, точнее нету, и сделал расписания и сроки. Хотел совсем не выдумать авралы и прочие дедлайны, но взмолились все лирики, артисты и герои, что подвиг в 7 утра удобней делать. Штир просьбам внял и сделал жёсткий график. Потом он пообедал в перерыве. Вернулся и взглянул на весь порядок. И стал руководить работой общей – конечно, соблюдая расписанье. Чуть погодя он премии придумал, когда купить решил себе машину. И понял он, что это справедливо. И устремился быстрым бодрым шагом в автосалон. Усталый, но довольный.
Смотрел на это тихо Достоевский и молча ждал, когда все натворятся, – поскольку он задумал сделать что-то, что все объединило бы творенья. Хотелось ему мира во Вселенной. И чтоб Любовь повсюду воцарилась. И чтобы каждый был самим собою. Чтоб тимы снова вместе возлежали – в гармонии уже, а не от лени. И чтобы хорошо всем очень было. И счастье всем, и никому обиду. И он тогда придумал человечность, хоть человек давно уже был создан. Всемирное он равенство придумал. И чтоб любовь и творчества свобода давали людям ключ к тому, чтоб в мире быть лишь собой, по личному закону, лишь чтить закон любви душой и сердцем. И чтить свободу прочих всех созданий. Чтобы любовь давала ключ к единству людей, кто мыслит разное о мире. Всех тех, кто обладает разным знаньем и разное творит такое в жизни. И чтоб любовь универсальной силой давала быть собой, объединяясь. Чтобы она свободно проникала во всех религий смутные различья, во всех законов строгих толкованье, во все соционические схемы, во все дерзания и приключенья, а также в разногласия о знаньях. Чтобы всегда всего были превыше – любовь и уникальная свобода. Вот это всё в молчанье Дост замыслил. И знает Дост – творится это долго. И как такое сделать в одиночку? И попросил помочь ему все тимы. И запасясь терпеньем, сам продолжил…
И пусть сейчас все тимы мне ответят, постигла ли я социона смысл и верно ль поняла предназначенье и смысл великий каждого из них?
четверг, 11 июля 2013
Есенин попадет либо в Рай, либо к психиатру.
Гамлет попадет либо в Рай, либо в психушку, либо на сцену.
Робеспьер, даже попав на тот свет, будет свято уверен, что загробной жизни не существует.
Максим, попав в Ад, будет долго возмущаться: ведь судимостей он не имел, и даже никогда не пропускал занятия в школе.
Штирлиц будет очень долго удивляться: почему же он попал в Чистилище, а не на работу.
Драйзер предъявит рекомендацию лично от Архангела Михаила и вне очереди пройдет через Райские Врата.
Достоевский, попав в Рай, будет долго мучиться тем, что он занял чье-то место, а освоившись, попросит грешников на перевоспитание и, возможно, даже уйдет в Ад миссионером.
Дон Кихот, даже попав в Рай, тайно проберется в Ад, чтобы найти материалы для изобретения вечного двигателя. В результате получит самогонный аппарат, работающий на основе серы.
Дюма пойдет туда, где лучше кормят. Подружится с Доном и будет подкармливать его плюшками, уговаривая изобрести скатерть-самобранку и ковер-самолет с мягкими сидениям.
Джек выкупит у Дона самогонный аппарат и будет спекулировать производимым спиртом, умудряясь впаривать его даже ангелам.
Гюго, независимо от того, куда попадёт, будет стабильно покупать у Джека самогон, разбавлять его соком из плодов райских деревьев и устраивать совместные адско-райские вечеринки в Чистилище.
Жуков, вне зависимости от того, куда попадет, проведет полную мобилизацию войск и пойдет войной на противника.
Гексли попадет в историю: он ошибется указателем и вернется на землю.
Наполеон будет полностью уверен в том, что когда он попадет в рай, Бог уступит ему свое место.
Габен попадет на кладбище. В мягкий и уютный гробик.
Бальзаку будет абсолютно безразлично, куда он попадет.
Гамлет попадет либо в Рай, либо в психушку, либо на сцену.
Робеспьер, даже попав на тот свет, будет свято уверен, что загробной жизни не существует.
Максим, попав в Ад, будет долго возмущаться: ведь судимостей он не имел, и даже никогда не пропускал занятия в школе.
Штирлиц будет очень долго удивляться: почему же он попал в Чистилище, а не на работу.
Драйзер предъявит рекомендацию лично от Архангела Михаила и вне очереди пройдет через Райские Врата.
Достоевский, попав в Рай, будет долго мучиться тем, что он занял чье-то место, а освоившись, попросит грешников на перевоспитание и, возможно, даже уйдет в Ад миссионером.
Дон Кихот, даже попав в Рай, тайно проберется в Ад, чтобы найти материалы для изобретения вечного двигателя. В результате получит самогонный аппарат, работающий на основе серы.
Дюма пойдет туда, где лучше кормят. Подружится с Доном и будет подкармливать его плюшками, уговаривая изобрести скатерть-самобранку и ковер-самолет с мягкими сидениям.
Джек выкупит у Дона самогонный аппарат и будет спекулировать производимым спиртом, умудряясь впаривать его даже ангелам.
Гюго, независимо от того, куда попадёт, будет стабильно покупать у Джека самогон, разбавлять его соком из плодов райских деревьев и устраивать совместные адско-райские вечеринки в Чистилище.
Жуков, вне зависимости от того, куда попадет, проведет полную мобилизацию войск и пойдет войной на противника.
Гексли попадет в историю: он ошибется указателем и вернется на землю.
Наполеон будет полностью уверен в том, что когда он попадет в рай, Бог уступит ему свое место.
Габен попадет на кладбище. В мягкий и уютный гробик.
Бальзаку будет абсолютно безразлично, куда он попадет.
Дон-Кихот не умеет любить, потому что болевой белый этики и вообще не фига в этом не понимает, и при малейшей неприятности прячет голову в песок.
Жуков голову не прячет, но в любви он ни хрена не понимает, он просто психонутый агрессор, который умеет только трахать податливых и не очень созданий. Если трезвый.
Робеспьер не умеет даже трахаться. Зато себя он, безусловно, любит.
Штирлиц ищет не любовь, он ищет подходящего партнера, как по бизнесу.
Джеку нужен напарник, чтобы было кому веревку или страховку подержать. При этом на него самого это обратных обязанностей не накладывает.
Бальзак видит так много недостатков в других людях, что просто не может любить таких сволочей и образин.
Максим шизоид и тиран. Какая любовь, вы о чем?
Габен любит трахаться. Без разницы. Но лучше с Гекслями. Но Гексли все сволочи. Поэтому он их не любит.
Гексли не замечают ничего. Даже, что их трахает Габен. Если им дают жрать, они иногда возвращаются к кормушке. Это называется семейной ячейкой.
Наполеон обладает повышенными требованиями к любви. И много об этом рассуждает. До дела так и не доходит.
Драйзер очень долго рассуждает о том, как правильно любить. Совершенство недостижимо. Поэтому не стоит пачкать своими грязными попытками такой высокий предмет.
Черные этики не умеют любить, потому что понимают только в эмоциях, а в чувствах и отношениях - не фига. Эмоции они испытвают от процесса.
Гюго психованный черный этик. Иногда даже потрахаться некогда!
Дюма любит трахаться и она черный этик. Поэтому в купе она является самым желанным объектом для любви к себе остальных ТИМов.
Гамлет очень любит себя. Это доставляет ему наибольшее количество эмоций. Трахаться он при этом не любит, это за него сделают другие.
Есенин плывет по жизни с такой любовью к миру, что просто не замечает отдельных индивидуумов.
Жуков голову не прячет, но в любви он ни хрена не понимает, он просто психонутый агрессор, который умеет только трахать податливых и не очень созданий. Если трезвый.
Робеспьер не умеет даже трахаться. Зато себя он, безусловно, любит.
Штирлиц ищет не любовь, он ищет подходящего партнера, как по бизнесу.
Джеку нужен напарник, чтобы было кому веревку или страховку подержать. При этом на него самого это обратных обязанностей не накладывает.
Бальзак видит так много недостатков в других людях, что просто не может любить таких сволочей и образин.
Максим шизоид и тиран. Какая любовь, вы о чем?
Габен любит трахаться. Без разницы. Но лучше с Гекслями. Но Гексли все сволочи. Поэтому он их не любит.
Гексли не замечают ничего. Даже, что их трахает Габен. Если им дают жрать, они иногда возвращаются к кормушке. Это называется семейной ячейкой.
Наполеон обладает повышенными требованиями к любви. И много об этом рассуждает. До дела так и не доходит.
Драйзер очень долго рассуждает о том, как правильно любить. Совершенство недостижимо. Поэтому не стоит пачкать своими грязными попытками такой высокий предмет.
Черные этики не умеют любить, потому что понимают только в эмоциях, а в чувствах и отношениях - не фига. Эмоции они испытвают от процесса.
Гюго психованный черный этик. Иногда даже потрахаться некогда!
Дюма любит трахаться и она черный этик. Поэтому в купе она является самым желанным объектом для любви к себе остальных ТИМов.
Гамлет очень любит себя. Это доставляет ему наибольшее количество эмоций. Трахаться он при этом не любит, это за него сделают другие.
Есенин плывет по жизни с такой любовью к миру, что просто не замечает отдельных индивидуумов.
суббота, 22 июня 2013
понедельник, 03 июня 2013
Ситуация: семья собралась попить чаю, а пить его не с чем. В итоге один из членов семьи был срочно отправлен в магазин со стандартным напутствием «купить чего-нибудь к чаю». Давайте попробуем представить, как бы с этим заданием справились разные ТИМы.
Дон Кихот
Принесёт пакет своих любимых печенюшек с шоколадной глазурью и сам очень быстро стрямкает почти всю пачку
Дюма
Маме — шоколад молочный, папе — с орехами, бабушке — тёмный, младшей сестрёнке — ириски, она же их так любит! В итоге на себя у Дюма денег не останется…
Робеспьер
Робеспьер в курсе, что с чаем обычно употребляют вафельные тортики или небольшие рулеты.
Поэтому, придя в магазин, он изучит ассортимент и выберет подходящую вкусняшку.
Гюго
Гюго купит большой кремовый торт. Пока будет нести его домой — пригласит на чай случайно встретившихся по дороге приятелей. В итоге скромное семейное чаепитие превратится понятно во что ))
Максим Горький
Запросит чёткий список, ибо больше двух позиций он не запоминает. «Что значит, «что-то к чаю»? Ты мне список напиши!»
Гамлет
Притащит огромную и жутко дорогую коробку конфет. Когда её откроют, окажется, что на самом деле конфет внутри лежит намного меньше, чем казалось снаружи. На то, что коробка подозрительно лёгкая, Гамлет в магазине внимания не обратил.
Жуков
Купит мешок ирисок, по твёрдости напоминающих мешок камней, который сам и же схрумкает, т.к. остальные пожалеют на эту гадость свои зубы. «А чо вы не едите-то? Лучшие в мире конфеты! *хрум-хрум*»
Есенин
Забудет, за чем его посылали, и вернётся спросить.
Наполеон
Купит примерно то же, что и Гюго, но торт будет в 2 раза больше, в 3 раза дороже, а уж что касается эпического рассказа «как я покупал торт» — тут Нап оставит остальные ТИМы далеко позади…
Бальзак
Никуда не пойдёт. Со словами «это мне подарили на прошлый день рождения», достанет из шкафа изрядно запылившуюся, но достаточно большую коробку конфет, которые, как ни странно, окажутся вполне съедобными.
Драйзер
Купит сухарей с изюмом — дёшево, полезно, традиционно.
Джек Лондон
Выхватит последнюю пачку рулетиков (по акции же!) из-под носа у Робеспьера и умчится дальше.
«Хм. Значит, чай будет с тортиком!», — подумает Робеспьер.
Штирлиц
Пойдёт в кондитерский магазин и из двух практически одинаковых тортов выберет тот, что подороже.
Достоевский
Расспросит каждого, что бы он хотел к чаю, через час вернётся и будет жутко извиняться, что шоколада с цельным фундуком не было, а был только с дроблёным.
Гексли
Долго не мог выбрать между черносливом в шоколаде и клубникой в йогурте. В итоге купил пачку зефирок.
Габен
Как и бальзак, никуда не пойдёт. Но конфеты, которые он достанет из шкафа, будут свежие.
Дон Кихот
Принесёт пакет своих любимых печенюшек с шоколадной глазурью и сам очень быстро стрямкает почти всю пачку
Дюма
Маме — шоколад молочный, папе — с орехами, бабушке — тёмный, младшей сестрёнке — ириски, она же их так любит! В итоге на себя у Дюма денег не останется…
Робеспьер
Робеспьер в курсе, что с чаем обычно употребляют вафельные тортики или небольшие рулеты.
Поэтому, придя в магазин, он изучит ассортимент и выберет подходящую вкусняшку.
Гюго
Гюго купит большой кремовый торт. Пока будет нести его домой — пригласит на чай случайно встретившихся по дороге приятелей. В итоге скромное семейное чаепитие превратится понятно во что ))
Максим Горький
Запросит чёткий список, ибо больше двух позиций он не запоминает. «Что значит, «что-то к чаю»? Ты мне список напиши!»
Гамлет
Притащит огромную и жутко дорогую коробку конфет. Когда её откроют, окажется, что на самом деле конфет внутри лежит намного меньше, чем казалось снаружи. На то, что коробка подозрительно лёгкая, Гамлет в магазине внимания не обратил.
Жуков
Купит мешок ирисок, по твёрдости напоминающих мешок камней, который сам и же схрумкает, т.к. остальные пожалеют на эту гадость свои зубы. «А чо вы не едите-то? Лучшие в мире конфеты! *хрум-хрум*»
Есенин
Забудет, за чем его посылали, и вернётся спросить.
Наполеон
Купит примерно то же, что и Гюго, но торт будет в 2 раза больше, в 3 раза дороже, а уж что касается эпического рассказа «как я покупал торт» — тут Нап оставит остальные ТИМы далеко позади…
Бальзак
Никуда не пойдёт. Со словами «это мне подарили на прошлый день рождения», достанет из шкафа изрядно запылившуюся, но достаточно большую коробку конфет, которые, как ни странно, окажутся вполне съедобными.
Драйзер
Купит сухарей с изюмом — дёшево, полезно, традиционно.
Джек Лондон
Выхватит последнюю пачку рулетиков (по акции же!) из-под носа у Робеспьера и умчится дальше.
«Хм. Значит, чай будет с тортиком!», — подумает Робеспьер.
Штирлиц
Пойдёт в кондитерский магазин и из двух практически одинаковых тортов выберет тот, что подороже.
Достоевский
Расспросит каждого, что бы он хотел к чаю, через час вернётся и будет жутко извиняться, что шоколада с цельным фундуком не было, а был только с дроблёным.
Гексли
Долго не мог выбрать между черносливом в шоколаде и клубникой в йогурте. В итоге купил пачку зефирок.
Габен
Как и бальзак, никуда не пойдёт. Но конфеты, которые он достанет из шкафа, будут свежие.
воскресенье, 02 июня 2013
Дон придумает миллионы наилогичнейших-наибредовейших объяснений, почему ему нельзя заходить в комнату страха. Очень эмоционально их выскажет, а, если не поможет - сошлётся на неотложные дела и сбежит.
Дюма мило признается, что он боится, и предложит всем печеньки.
Гюго уговорит всех запихнуть в комнату страха Бальзака.
Робеспьер придумает миллионы логичнейших объяснений, а если они не помогут, сошлётся на то, что ему математику учить надо, а не всякой чепухой заниматься.
Максима не затащишь в комнату страха - это же неправильно!
Гамлет трагично и картинно упадёт в обморок, привлекая всеобщее внимание.
Жуков... думаю, ясно, как он отреагирует, если его попытаться что-то ЗАСТАВИТЬ)).
Есь расплачется и спрячется за спину Жукова.
Нап ВОЗМУТИТСЯ. И прикажет всем не трогать Его Величество. И все, кроме Робеспьера, беспрекословно повинуются.
Бальзаку будет пофиг, что его хочет затащить в комнату страха Гюго. Потому что смысл?
Джек откупится.
Драйзер будет читать заставителю нотации об аморальности всего сущего.
Штирлиц: "Вы что, какие комнаты страха? А ну все работать!"
Досту будет очень страшно, но он всё равно пойдет, потому что отказаться будет слишком жестоко...
А Габена ещё поднять надо.
Дюма мило признается, что он боится, и предложит всем печеньки.
Гюго уговорит всех запихнуть в комнату страха Бальзака.
Робеспьер придумает миллионы логичнейших объяснений, а если они не помогут, сошлётся на то, что ему математику учить надо, а не всякой чепухой заниматься.
Максима не затащишь в комнату страха - это же неправильно!
Гамлет трагично и картинно упадёт в обморок, привлекая всеобщее внимание.
Жуков... думаю, ясно, как он отреагирует, если его попытаться что-то ЗАСТАВИТЬ)).
Есь расплачется и спрячется за спину Жукова.
Нап ВОЗМУТИТСЯ. И прикажет всем не трогать Его Величество. И все, кроме Робеспьера, беспрекословно повинуются.
Бальзаку будет пофиг, что его хочет затащить в комнату страха Гюго. Потому что смысл?
Джек откупится.
Драйзер будет читать заставителю нотации об аморальности всего сущего.
Штирлиц: "Вы что, какие комнаты страха? А ну все работать!"
Досту будет очень страшно, но он всё равно пойдет, потому что отказаться будет слишком жестоко...
А Габена ещё поднять надо.
воскресенье, 26 мая 2013
Семь ложных фактов о Лирике.
● Факт первый. Есенин - бардачник.
Да, это выглядит так, но суть не всегда в этом.
Художественный беспорядок Есенина, бесспорно, самый настоящий бардак, но не так уж и часто, по тому, что: «Я – Есь, и я не хочу ничего делать».Бардак у ИЭИ, неважно где, это, не всегда лень.
К примеру, стол лирика. На столе, предположим в левой части, лежит куча книг. В самом низу лежит учебная литература, а на ней любая другая. Эти книги не всегда валяются по тому, что Есь - рукожопый лентяй. К учебникам ИЭИ прикасается, обычно, несколько реже, чем к любимой лит-ре, но если они понадобятся, то он сядет за стол, и вытащит нужные учебники. Ему это удобно. Он помнит, что на чём и под чем оставил.
● Факт второй. Есенин готовит виртуозно, но невкусно.
Такое тоже бывает, но тоже не всегда.
У Лирика всё нормально с вкусовыми рецепторами, и мозгами. Он не будет сыпать десять ложек перчинок в суп, даже если попросят и попробует еду, перед тем, как ею кого-то кормить. Если ему не понравится, так и скажет: «Извини, это невкусно».
Есенины умеют готовить по рецептам, и делают это нормально, не с первого раза, но всё же. Лирик спокойно готовит простые и необходимые блюда, яичницу в хлебе, варёную картошку, пельмени даже может слепить, пиццу испечь, супчик сварить.
Да какую-нибудь утку по-итальянски с соусом из «непонятной абракадабры» ему, возможно, слабо, но салат он вам накромсает, суп (как говорилось выше) сварит, пирожки помучается, но слепит.
● Факт третий. Есенин – милая и бесполезная домашняя зверюшка, как котёнок, только с наворотами. Ни на что кроме стихов он не годен.
Сказали это Лирику? Считайте, что бросили ему вызов. Он вам сам быстренько докажет, что этот факт – брехня.
Если уж зашло о домашних делах в целом, то ИЭИ и стирать умеет. И готовить. И посуду мыть. И собак выгуливать тоже, представьте себе. Да, иногда ему лень. Да, иногда он забывает. Но, если надо что-то делать и лирик это понимает, он сделает. Памятуя, о стереотипе про засорённые унитазы, Есенину может быть просто очень противно. Но только так сказать для вас, в первый и последний раз, в резиновых перчатках, он может сделать и это.
Я уж молчу, про всякие там фенечки, браслетики, брелочки, бисероплетение и прочий хендмейд. Легко, с удовольствием, за милую душу.
● Факт четвёртый. Есенин – нытик.
Бывают и такие, разве я спорю?(с) Но, всё же, записывать всех ИЭИ в нытики просто глупо.
Лирик не так часто ноет. Он просто не склонен ныть. Он, чаще всего, переносит какую-то боль в себе. Есенины начинают ныть и жаловаться, только тогда, когда, по их мнению, хуже уже быть не может. Бесспорно, не все Еси - оптимисты, но это не значит, что они все дурачки. Лирики прекрасно осведомлены о бездомных, безруких, безногих, сиротах, голодающих, смертельно больных и прочих людях, у которых явно хуже. Тем не менее, для ИЭИ «хуже уже быть не может», это когда всё настолько плохо, что Есь даже не знает что с этим делать и у него нет никаких идей решения проблем. Для Лирика, это естественный способ искать помощи, тогда, когда он уже не может помочь себе сам.
Частота есенинского нытья, как раз и зависит от того, насколько Есенин может помочь сам себе.
● Факт пятый. Есенин – беззащитен. Есенин не в состоянии постоять за себя.
Ну, это уже даже не смешно.
Есь очень даже может дать по роже, и постоять за себя в том числе. Больше скажу, если совсем достать, то догонит и ещё раз постоит за себя, а потом и ещё разок. Конечно, им нравится, когда их защищают, поскольку Еси, в душе, нежны и ранимы. Лирикам, намучавшимся с этим, греет душу чья-то готовность их защищать. Но это тоже не всегда. Если Лирик считает, что способен сам разрулить ситуацию, то чужие попытки вмешаться, начинают его раздражать. Лирики, так же как и прочие бетанцы, могут проявлять агрессию, если того требует ситуация. Лирики конечно не суперсильные, но тем не менее, постоять за себя он в состоянии.
● Факт шестой. Лирики предпочитают пережидать все проблемы на стороне, а потом появиться, как ни в чём не бывало.
Бред сивой кобылы.
Если проблема или беда каким-то образом совсем как охватывает близких, любимых или друзей ИЭИ, то он уже тут как тут. Путается под ногами, пытается помогать, сочувствует и переживает, ищет пути решения, подаёт идеи. Лирики склонны пережидать в укромном месте лишь те конфликты и проблемы, которые касаются только их, и больше никого. Если же в этой луже ещё несколько человек, то Есенин (как и его квазитождик) тоже будет вносить (ну или пытаться) свою лепту в решение проблемы.
● Факт седьмой. Есенины нравятся Жуковым только по тому, что они маленькие и беззащитные.
Тоже бред. Краткая суть следующего абзаца – «Есенин – Достоевский с дубинкой за спиной.»
Нет, серьёзно. Маленьких и беззащитных пруд пруди. Те же Досты. Вот только Достоевские для ЛСЭ - конфликтёры, а Есенины – дуалы. Конечно, они похожи, но тимы то разные, и это явно не на пустом месте.
К примеру, Есенин тоже любит людей, но если (как сказано выше) человек – козёл и уже его достал, ИЭИ в отличие от своего квазитождика не будет сидеть, сложа лапки и игнорировать это. То есть, любить то он любит, но это не мешает ему мстить, карать, троллить, иронизировать, и «доминироватьвластвоватьунижать». Что не исключает гуманизма, сочувствия и милосердия. Да, Есенин в принципе белый и пушистый, но при этом, он может манипулировать людьми. Учитывайте это, сравнивая их с гуманистами.
● Факт первый. Есенин - бардачник.
Да, это выглядит так, но суть не всегда в этом.
Художественный беспорядок Есенина, бесспорно, самый настоящий бардак, но не так уж и часто, по тому, что: «Я – Есь, и я не хочу ничего делать».Бардак у ИЭИ, неважно где, это, не всегда лень.
К примеру, стол лирика. На столе, предположим в левой части, лежит куча книг. В самом низу лежит учебная литература, а на ней любая другая. Эти книги не всегда валяются по тому, что Есь - рукожопый лентяй. К учебникам ИЭИ прикасается, обычно, несколько реже, чем к любимой лит-ре, но если они понадобятся, то он сядет за стол, и вытащит нужные учебники. Ему это удобно. Он помнит, что на чём и под чем оставил.
● Факт второй. Есенин готовит виртуозно, но невкусно.
Такое тоже бывает, но тоже не всегда.
У Лирика всё нормально с вкусовыми рецепторами, и мозгами. Он не будет сыпать десять ложек перчинок в суп, даже если попросят и попробует еду, перед тем, как ею кого-то кормить. Если ему не понравится, так и скажет: «Извини, это невкусно».
Есенины умеют готовить по рецептам, и делают это нормально, не с первого раза, но всё же. Лирик спокойно готовит простые и необходимые блюда, яичницу в хлебе, варёную картошку, пельмени даже может слепить, пиццу испечь, супчик сварить.
Да какую-нибудь утку по-итальянски с соусом из «непонятной абракадабры» ему, возможно, слабо, но салат он вам накромсает, суп (как говорилось выше) сварит, пирожки помучается, но слепит.
● Факт третий. Есенин – милая и бесполезная домашняя зверюшка, как котёнок, только с наворотами. Ни на что кроме стихов он не годен.
Сказали это Лирику? Считайте, что бросили ему вызов. Он вам сам быстренько докажет, что этот факт – брехня.
Если уж зашло о домашних делах в целом, то ИЭИ и стирать умеет. И готовить. И посуду мыть. И собак выгуливать тоже, представьте себе. Да, иногда ему лень. Да, иногда он забывает. Но, если надо что-то делать и лирик это понимает, он сделает. Памятуя, о стереотипе про засорённые унитазы, Есенину может быть просто очень противно. Но только так сказать для вас, в первый и последний раз, в резиновых перчатках, он может сделать и это.
Я уж молчу, про всякие там фенечки, браслетики, брелочки, бисероплетение и прочий хендмейд. Легко, с удовольствием, за милую душу.
● Факт четвёртый. Есенин – нытик.
Бывают и такие, разве я спорю?(с) Но, всё же, записывать всех ИЭИ в нытики просто глупо.
Лирик не так часто ноет. Он просто не склонен ныть. Он, чаще всего, переносит какую-то боль в себе. Есенины начинают ныть и жаловаться, только тогда, когда, по их мнению, хуже уже быть не может. Бесспорно, не все Еси - оптимисты, но это не значит, что они все дурачки. Лирики прекрасно осведомлены о бездомных, безруких, безногих, сиротах, голодающих, смертельно больных и прочих людях, у которых явно хуже. Тем не менее, для ИЭИ «хуже уже быть не может», это когда всё настолько плохо, что Есь даже не знает что с этим делать и у него нет никаких идей решения проблем. Для Лирика, это естественный способ искать помощи, тогда, когда он уже не может помочь себе сам.
Частота есенинского нытья, как раз и зависит от того, насколько Есенин может помочь сам себе.
● Факт пятый. Есенин – беззащитен. Есенин не в состоянии постоять за себя.
Ну, это уже даже не смешно.
Есь очень даже может дать по роже, и постоять за себя в том числе. Больше скажу, если совсем достать, то догонит и ещё раз постоит за себя, а потом и ещё разок. Конечно, им нравится, когда их защищают, поскольку Еси, в душе, нежны и ранимы. Лирикам, намучавшимся с этим, греет душу чья-то готовность их защищать. Но это тоже не всегда. Если Лирик считает, что способен сам разрулить ситуацию, то чужие попытки вмешаться, начинают его раздражать. Лирики, так же как и прочие бетанцы, могут проявлять агрессию, если того требует ситуация. Лирики конечно не суперсильные, но тем не менее, постоять за себя он в состоянии.
● Факт шестой. Лирики предпочитают пережидать все проблемы на стороне, а потом появиться, как ни в чём не бывало.
Бред сивой кобылы.
Если проблема или беда каким-то образом совсем как охватывает близких, любимых или друзей ИЭИ, то он уже тут как тут. Путается под ногами, пытается помогать, сочувствует и переживает, ищет пути решения, подаёт идеи. Лирики склонны пережидать в укромном месте лишь те конфликты и проблемы, которые касаются только их, и больше никого. Если же в этой луже ещё несколько человек, то Есенин (как и его квазитождик) тоже будет вносить (ну или пытаться) свою лепту в решение проблемы.
● Факт седьмой. Есенины нравятся Жуковым только по тому, что они маленькие и беззащитные.
Тоже бред. Краткая суть следующего абзаца – «Есенин – Достоевский с дубинкой за спиной.»
Нет, серьёзно. Маленьких и беззащитных пруд пруди. Те же Досты. Вот только Достоевские для ЛСЭ - конфликтёры, а Есенины – дуалы. Конечно, они похожи, но тимы то разные, и это явно не на пустом месте.
К примеру, Есенин тоже любит людей, но если (как сказано выше) человек – козёл и уже его достал, ИЭИ в отличие от своего квазитождика не будет сидеть, сложа лапки и игнорировать это. То есть, любить то он любит, но это не мешает ему мстить, карать, троллить, иронизировать, и «доминироватьвластвоватьунижать». Что не исключает гуманизма, сочувствия и милосердия. Да, Есенин в принципе белый и пушистый, но при этом, он может манипулировать людьми. Учитывайте это, сравнивая их с гуманистами.
пятница, 24 мая 2013
В большинстве RPG-игр в начале нужно выбрать персонажа, с уже заданными характеристиками. Какие же характеристики могут быть у ТИМов?
Альфа: у всех +5 к поиску клубничной истины.
Дон: +10 к генерации ненужных идей.
Дюма: +10 к выращиванию одуванчиков.
Гюго: +10 к крутости танцев на айсберге.
Робеспьер: +10 к успеху анализа о муравьиных богах.
Бета: у всех +5 к вере в высшее предназначение муравьиных богов.
Жуков: +10 к жестокому уничтожению сорняков.
Есенин: +10 к стихотворному восхвалению молодости карандашей.
Гамлет: +10 к быстрой смене обликов в полную луну третьей недели от посадки ананасов.
Максим: +10 к построению системы ценностей зеркал.
Гамма: у всех +5 к успеху в шишкосушении.
Наполеон: +10 к возможности причисления к муравьиным богам.
Бальзак: +10 к критике идей о восстании пельменей.
Джек: +10 к увеличению эффективности переработки оберточной бумаги.
Драйзер: +10 к хранению тайны о целостности души матрешки.
Дельта: у всех +5 к трудолюбию в рисовании буквами.
Штирлиц: +10 к мотивации окружающих светильников к правильному питанию.
Достоевский: +10 к благословлению салфеток.
Гексли: +10 к удачным советам для шампуня.
Габен: +10 к починке желто-красных кофейных аппаратов.
Альфа: у всех +5 к поиску клубничной истины.
Дон: +10 к генерации ненужных идей.
Дюма: +10 к выращиванию одуванчиков.
Гюго: +10 к крутости танцев на айсберге.
Робеспьер: +10 к успеху анализа о муравьиных богах.
Бета: у всех +5 к вере в высшее предназначение муравьиных богов.
Жуков: +10 к жестокому уничтожению сорняков.
Есенин: +10 к стихотворному восхвалению молодости карандашей.
Гамлет: +10 к быстрой смене обликов в полную луну третьей недели от посадки ананасов.
Максим: +10 к построению системы ценностей зеркал.
Гамма: у всех +5 к успеху в шишкосушении.
Наполеон: +10 к возможности причисления к муравьиным богам.
Бальзак: +10 к критике идей о восстании пельменей.
Джек: +10 к увеличению эффективности переработки оберточной бумаги.
Драйзер: +10 к хранению тайны о целостности души матрешки.
Дельта: у всех +5 к трудолюбию в рисовании буквами.
Штирлиц: +10 к мотивации окружающих светильников к правильному питанию.
Достоевский: +10 к благословлению салфеток.
Гексли: +10 к удачным советам для шампуня.
Габен: +10 к починке желто-красных кофейных аппаратов.
среда, 22 мая 2013
Еся- это тот, кто неосознанно манипулирует и осознанно смеется,
Гексля же - это тот кто осознанно манипулирует и неосознанно смеётся. (с) Вышеназванный товарищ
Жуков - неосознанно поддаётся на манипуляции Есенина, и осознанно идёт кое-кому дать дубиной по голове
Габен - осознанно лежит на диване, но неосознанно он хочет трудиться. Правда.
Дон - осознанно летает в другом мире и неосознанно живёт в этом
Дюма - осознанно и неосознанно хочет всех накормить (особенно вот этого, летающего)
Гюго - осознанно устраивает ПАТИ!!!! юху!!! Всем веселиться! Неосознанно...да плевать!!! Потому что сейчас все на танцпол!!!!
Робеспьер - осознанно заканчивает модель нашей вселенной у себя в чулане, но так как неосознанно хочет пойти на пати к Гюго, то постепенно осмысливает свои неосознанные желания в сознание, коррелирует правильность этих желаний по доброму десятку формул, которые он специально вывел для таких случаев вместе со свои зеркальщиком Доном, и идёт таки на пати к Гюго
Максим - осознанно живёт. Всё, что неосознанно - это систематизации не подвергается, а значит, исключается из жизни Максима
Гамлет - осознанно смеётся и опять таки осознанно манипулирует
Драйзер - осознанно борется за чистоту нравов и морали, неосознанно испепеляя взглядом тех, кто эту мораль и нравы загрязняют
Джек - осознанно наживается на неосознанных просточках
Штирлиц - осознанно трудится. И неосознанно тоже трудится.
Достоевский - осознанно и неосознанно всех любит =) Это же Достоевский =)
Наполеон - он крутой. А вопрос "осознанно/неосознанно" уже относится к другим людям, показывая, насколько они понимают крутость Наполеона =)
Бальзак - осознанно...неосознанно...а смысл? Всё равно умрём
Гексля же - это тот кто осознанно манипулирует и неосознанно смеётся. (с) Вышеназванный товарищ
Жуков - неосознанно поддаётся на манипуляции Есенина, и осознанно идёт кое-кому дать дубиной по голове
Габен - осознанно лежит на диване, но неосознанно он хочет трудиться. Правда.
Дон - осознанно летает в другом мире и неосознанно живёт в этом
Дюма - осознанно и неосознанно хочет всех накормить (особенно вот этого, летающего)
Гюго - осознанно устраивает ПАТИ!!!! юху!!! Всем веселиться! Неосознанно...да плевать!!! Потому что сейчас все на танцпол!!!!
Робеспьер - осознанно заканчивает модель нашей вселенной у себя в чулане, но так как неосознанно хочет пойти на пати к Гюго, то постепенно осмысливает свои неосознанные желания в сознание, коррелирует правильность этих желаний по доброму десятку формул, которые он специально вывел для таких случаев вместе со свои зеркальщиком Доном, и идёт таки на пати к Гюго
Максим - осознанно живёт. Всё, что неосознанно - это систематизации не подвергается, а значит, исключается из жизни Максима
Гамлет - осознанно смеётся и опять таки осознанно манипулирует
Драйзер - осознанно борется за чистоту нравов и морали, неосознанно испепеляя взглядом тех, кто эту мораль и нравы загрязняют
Джек - осознанно наживается на неосознанных просточках
Штирлиц - осознанно трудится. И неосознанно тоже трудится.
Достоевский - осознанно и неосознанно всех любит =) Это же Достоевский =)
Наполеон - он крутой. А вопрос "осознанно/неосознанно" уже относится к другим людям, показывая, насколько они понимают крутость Наполеона =)
Бальзак - осознанно...неосознанно...а смысл? Всё равно умрём
суббота, 18 мая 2013
Как шутят ТИМы.
Дон: пошутил - изобрел.
Дюма: пошутил - накормил.
Роб: пошутил - рассчитал формулу.
Гюго: пошутил - устроил вечеринку.
Макс: пошутил - ПОШУТИЛ?!
Гам: пошутил - поистерил.
Жук: пошутил - покалечил тех кто не смеется.
Есь: пошутил в стихотворной форме.
Нап: пошутил - смеялся громче всех.
Баль: пошутил - у всех депрессия.
Драй: пошутил - отчитал.
Джек: пошутил - потребовал оплату.
Штир: пошутил - отправил работать.
Дост: пошутил - утешил.
Гек: пошутил - угадал.
Габ: пошутил - задремал.
Дон: пошутил - изобрел.
Дюма: пошутил - накормил.
Роб: пошутил - рассчитал формулу.
Гюго: пошутил - устроил вечеринку.
Макс: пошутил - ПОШУТИЛ?!
Гам: пошутил - поистерил.
Жук: пошутил - покалечил тех кто не смеется.
Есь: пошутил в стихотворной форме.
Нап: пошутил - смеялся громче всех.
Баль: пошутил - у всех депрессия.
Драй: пошутил - отчитал.
Джек: пошутил - потребовал оплату.
Штир: пошутил - отправил работать.
Дост: пошутил - утешил.
Гек: пошутил - угадал.
Габ: пошутил - задремал.
среда, 15 мая 2013
ТИМы и языки программирования
Дон Кихот - C++ - По большому счёту есть всё, но как это всё реализовывать никто так и не понял.
Дюма - Visual Basic - Тихо, уютно. красивые кнопочки, опять же.
Робеспьер - C# - Удобненько, конкретные реализации. Местами ничего непонятно, но это проблемы пользователя.
Гюго - HTML - Не совсем язык, зато можно наводить красоту. Буковки там разноцветные сделать.
Максим - Perl - Как то логичненько и по делу. За дополнительными функциями потрудитесь скормить библиотеку-другую.
Гамлет - Javasсript - Используется почти везде, на первый взгляд просто и весело. Но если попытаться осмыслить...
Есенин - Блок-схемы - Нет, ок, красиво и всё такое. Но практика где, а?
Жуков - Pascal - Следим за типизацией и точной задачей команд. Чуть что не так - лови эксепшн.
Бальзак - Python - Можно сделать так. А можно ещё вот так и вот так. А ещё можно импортировать библиотек и такого наворотить. Только за синтаксисом следите по разному всегда, а то хрен знает что получится.
Наполеон - С - Главное-основателе языков всея интернетов.
Джек - php - Зачем заморачиваться не по делу? Практическое применение!
Драйзер - fortran - Идеалистичненько. Не практично? Не используется? Ну и что, а мы будем!
Штирлиц - Haskell - Логично, концептуально, но.... Только логично. Логика на высоте, исполнение тоже, всё остальное где то забыто.
Достоевский - Ruby - Концептуально, занятно, местами даже практично и идеалистично. Но в целом, для серьёзных задач лучше берите что-нибудь помощнее.
Гексли - Javasсript with .NET - Красивенько, мигает, применяется почти везде, на основной поддерживаемой платформе, но если попытаться залезть внутрь и понять как работает - можно заработать вывих мозга.
Габен - Assembler 286 -> AMD Архитектуры и т.д. - Контроль всех мелочей процесса. Довольно долго учиться и набираться опыта, но после окончания учёбы такое качество работы, кол-во различных вариантов решений и скорость исполнения...
(c) kvp_spb
Дон Кихот - C++ - По большому счёту есть всё, но как это всё реализовывать никто так и не понял.
Дюма - Visual Basic - Тихо, уютно. красивые кнопочки, опять же.
Робеспьер - C# - Удобненько, конкретные реализации. Местами ничего непонятно, но это проблемы пользователя.
Гюго - HTML - Не совсем язык, зато можно наводить красоту. Буковки там разноцветные сделать.
Максим - Perl - Как то логичненько и по делу. За дополнительными функциями потрудитесь скормить библиотеку-другую.
Гамлет - Javasсript - Используется почти везде, на первый взгляд просто и весело. Но если попытаться осмыслить...
Есенин - Блок-схемы - Нет, ок, красиво и всё такое. Но практика где, а?
Жуков - Pascal - Следим за типизацией и точной задачей команд. Чуть что не так - лови эксепшн.
Бальзак - Python - Можно сделать так. А можно ещё вот так и вот так. А ещё можно импортировать библиотек и такого наворотить. Только за синтаксисом следите по разному всегда, а то хрен знает что получится.
Наполеон - С - Главное-основателе языков всея интернетов.
Джек - php - Зачем заморачиваться не по делу? Практическое применение!
Драйзер - fortran - Идеалистичненько. Не практично? Не используется? Ну и что, а мы будем!
Штирлиц - Haskell - Логично, концептуально, но.... Только логично. Логика на высоте, исполнение тоже, всё остальное где то забыто.
Достоевский - Ruby - Концептуально, занятно, местами даже практично и идеалистично. Но в целом, для серьёзных задач лучше берите что-нибудь помощнее.
Гексли - Javasсript with .NET - Красивенько, мигает, применяется почти везде, на основной поддерживаемой платформе, но если попытаться залезть внутрь и понять как работает - можно заработать вывих мозга.
Габен - Assembler 286 -> AMD Архитектуры и т.д. - Контроль всех мелочей процесса. Довольно долго учиться и набираться опыта, но после окончания учёбы такое качество работы, кол-во различных вариантов решений и скорость исполнения...
(c) kvp_spb
Если потереть Джека, появятся долги
Если потереть Дюму, появятся пирожки с котятами
Если потереть Напа, появится головная боль
Если потереть Баля узнаете о себе много интересного
Если потереть Жука, появится фингал
Если потереть Еся, появится вдохновение
Если потереть Гама, появится участковый
Если потереть Макса, появится загробный мир
Если потереть Гюго, появится хоровод
Если потереть Роба, появится диссертация
Если потереть Дона, появится машина времени
Если потереть Драйзера, появится заявление в суд
Если потереть Доста, появится жилетка
Если потереть Габа, починится компьютер
Если потереть Гека, потеряется полдня
Если потереть Штира, появится работа
Если потереть Дюму, появятся пирожки с котятами
Если потереть Напа, появится головная боль
Если потереть Баля узнаете о себе много интересного
Если потереть Жука, появится фингал
Если потереть Еся, появится вдохновение
Если потереть Гама, появится участковый
Если потереть Макса, появится загробный мир
Если потереть Гюго, появится хоровод
Если потереть Роба, появится диссертация
Если потереть Дона, появится машина времени
Если потереть Драйзера, появится заявление в суд
Если потереть Доста, появится жилетка
Если потереть Габа, починится компьютер
Если потереть Гека, потеряется полдня
Если потереть Штира, появится работа
понедельник, 13 мая 2013
02.03.2013 в 23:01
Пишет +Коллекционер+:Я тут подумал...
Если бы ТИМы были психологами…
Если бы психологом был Дон, он бы успокоил пациента, сказав, что ненормальность – это своего рода уникальность.
Если бы психологом был Дюма, он бы первым делом предложил пациенту попить чайку с печеньками.
Если бы психологом был Робеспьер, он бы принялся выводить закон распределения депрессии и вероятность выхода из нее.
Если бы психологом был Гюго, он бы созвал всех своих пациентов и устроил вечеринку анонимных неврастеников.
Если бы психологом был Жуков, он бы выбил всю дурь из пациента на первом же приеме.
Если бы психологом был Есь, они бы с пациентом немного повздыхали, хлопнули винца, да и пошли бы вразнос.
Если бы психологом был Макс, он бы внимательно выслушал и высказал серьезные доводы, пошагово решая проблему пациента.
Если бы психологом был Гамлет, то после визита к нему, пациенту потребовался бы психиатр… вот так, да.
Если бы психологом был Нап, он бы предложил пациенту для поднятия собственного портить настроение другим.
Если бы психологом был Баль, он бы посоветовал искать в людях хорошее, ибо плохое они рано или поздно сами покажут.
Если бы психологом был Джек, он бы признался, что время лечит, но за деньги – быстрее.
Если бы психологом был Драйзер, он бы предложил пациенту снять камень с души, покаявшись в грехах.
Если бы психологом был Штир, он бы предложил отвлечься, с головой погрузившись в работу.
Если бы психологом был Дост, он бы проникся проблемами, слушая пациента со слезами на глазах.
Если бы психологом был Гексли, он бы уболтал пациента так, что тот забыл, зачем, собственно, пришел.
Если бы психологом был Габен, единственно верным средством было бы «Ляг, поспи, и все пройдет».
URL записиЕсли бы ТИМы были психологами…
Если бы психологом был Дон, он бы успокоил пациента, сказав, что ненормальность – это своего рода уникальность.
Если бы психологом был Дюма, он бы первым делом предложил пациенту попить чайку с печеньками.
Если бы психологом был Робеспьер, он бы принялся выводить закон распределения депрессии и вероятность выхода из нее.
Если бы психологом был Гюго, он бы созвал всех своих пациентов и устроил вечеринку анонимных неврастеников.
Если бы психологом был Жуков, он бы выбил всю дурь из пациента на первом же приеме.
Если бы психологом был Есь, они бы с пациентом немного повздыхали, хлопнули винца, да и пошли бы вразнос.
Если бы психологом был Макс, он бы внимательно выслушал и высказал серьезные доводы, пошагово решая проблему пациента.
Если бы психологом был Гамлет, то после визита к нему, пациенту потребовался бы психиатр… вот так, да.
Если бы психологом был Нап, он бы предложил пациенту для поднятия собственного портить настроение другим.
Если бы психологом был Баль, он бы посоветовал искать в людях хорошее, ибо плохое они рано или поздно сами покажут.
Если бы психологом был Джек, он бы признался, что время лечит, но за деньги – быстрее.
Если бы психологом был Драйзер, он бы предложил пациенту снять камень с души, покаявшись в грехах.
Если бы психологом был Штир, он бы предложил отвлечься, с головой погрузившись в работу.
Если бы психологом был Дост, он бы проникся проблемами, слушая пациента со слезами на глазах.
Если бы психологом был Гексли, он бы уболтал пациента так, что тот забыл, зачем, собственно, пришел.
Если бы психологом был Габен, единственно верным средством было бы «Ляг, поспи, и все пройдет».
18.10.2012 в 09:23
Пишет Hohepriesterin:Если вы разозлили социон...
читать дальше
особенно порадовали Дост и Габен. А вот Есь - это вообще нечто невообразимое))
URL записи...будьте осторожны.
читать дальше
особенно порадовали Дост и Габен. А вот Есь - это вообще нечто невообразимое))
среда, 01 мая 2013
Недавно я зарегался в участии в одной форумной ролевке, по вселенной книг Фрая.
Когда мне они попались, то проивели огромное впечатление.
И вот, мой персонаж - сам Великий Магистр Часов Попятного Времени - известный Маба Калох.
Сегодня уже отписал пробный пост, так что жду результатов))
Когда мне они попались, то проивели огромное впечатление.
И вот, мой персонаж - сам Великий Магистр Часов Попятного Времени - известный Маба Калох.
Сегодня уже отписал пробный пост, так что жду результатов))
понедельник, 08 апреля 2013
Горячая жидкость обжигала, минуя гортань, направлялась прямиком в желудок, и глиняная миска со стуком опустилась на деревянную крышку стола. Блаженная улыбка застыла на довольном лице наевшегося досыта человека, которому приходилось держать пост последнюю сотню-другую лет. Скрипнул стул, на спинку которого он откинулся, не ожидавший такого с собой обращения, однако он выдержал, устоял.
- Мир и покой дому твоему, прекрасная хозяюшка. Я держу путь из далеких краев, и мое сердце (как и мой желудок) - радуется, видя, что в здесь помнят о древних законах гостеприимства, - молвил гость с трудом, опираясь на посох, вставая из-за стола. Однако, он продолжил, кланяясь в сторону старушки, стоявшей у двери и наблюдавшей за ним. - Я в неоплатном долгу перед вами. И за то, что накормили, напоили, выходили и вылечили мою болезнь. Без вас моя жизнь уже была бы закончена, и я отправился бы в купель к Мастерам...
- Не нужны нам ни твоя благодарность, волвэ, ничего ты нам не должен. Как только достаточно окрепнешь, сможешь - лучше уходи, продолжай свой путь и оставь нас в покое. Нам нет дела до ваших разборок. - С этими словами казавшаяся мгновенье назад довольно милой старуха вышла за дверь, оставив его в растерянности.
- Как мне хоть к вам обращаться, скажите на милость? - это было единственное, что пришло ему на ум. В ответ ему было только молчание, да звук шаркающей поступи немолодого уже тела. Он подумал, что ему уже и не ответят, как вдруг донеслось негромкое, почти сказанное шепотом, но он расслышал:
- Когда то меня называли тетушкой Ахлаей.
***
Когда за “тетушкой” закрылась дверь, и она окончательно куда-то удалилась, путник, совсем недавно горевший в лихорадке, откинулся на спинку стула и прикрыл глаза. Он застыл, погрузился в свои мысли. Немного приоткрылись створки окна, впуская в невысокую комнату, по всей видимости, служившую кухней хозяйке, свежий весенний ветерок, дарующий блаженную прохладу. Заколыхались подвешенные для высушивания у дальней стены пучки неизвестных путнику трав. Легкое касание воздуха взлохмаченных волос, на которое путник никак не отреагировал.
“О чем же он думает, во что погрузился. Ты сильно изменился с нашей последней встречи, но это точно ты, не можешь не быть”, - затаенная боль промелькнула в последнем резком порыве ветра. Однако, тот ничего не заметил. Он был неподвижен и холоден. Лишь едва слышимое медленное дыхание свидетельствовало о том, что тот все ещё жив.
***
“Странный народ здесь обитает. Чужаков всюду не любят, но как-то странно. Почему пригрели, вылечили, накормили, а теперь прогоняют. Как она там меня назвала, - ‘волвэ.’ Нам нет дела до ваших разборок’. Кому это нам, и до каких разборок им нет дела? Сплошные вопросы и почти нет ответов. Похоже на то, что меня приняли за кого-то другого, ни капельки не поверили в мою историю, в то, что я издалека. Или все же поверили, но поняли меня не так. Ну что ж, нужно будет подкорректировать её. Поначалу ведь она вроде благожелательно относилась, улыбалась все время, от неё не веяло враждебностью. Но вот после моих слов... Что же я такого сказал?! Н-да, пустой вопрос. Нужно больше информации. Для этого нужно порасспросить местных. И ещё - подробнее узнать, как я все таки сюда попал, и где именно я очутился. Последнее, что я отчетливо помню - как уходил в след (догонял, если быть совсем честным) за караваном из порта, - Карика, вроде, - отправлявшегося в империю колдунов Смиро. Да, все верно, помню как уже под вечер третьего дня пути догнал их. После чего был долгий и тяжелый разговор с мастером-предводителем каравана. Потом удалось выменять миску уже остывшей, но все равно бесподобной мясной подливки у сонного повара на кувшин с шинийским. Пустая болтовня у костра с парой охранников, выставляли ночную стражу, распределяли между нами время вахты. Мне выпала третья часть ночи, уже почти под утро. Выделили место для сна под телегой. Потом повсюду огонь, крики, лужи крови. А дальше - пустота. Очнулся уже здесь. Вот та-акие вот дела творятся.”
***
Светило уже минуло середину небосвода, когда из-за дверей показалось вначале навершие посоха, блеснувшее в лучах солнца, а затем и его обладатель. Он осторожно ступал, слегка опираясь на посох. Вот уже вышел, совершил пару пробных шагов по новой земле, запрокинул голову и подставил лицо жарким лучам полуденного солнца. Лицо осенила блаженная улыбка человека, который последним видел лишь грязные стены дома да дышал лишь концентрированными травами в помещении, которые уже не мешало бы проветрить после лечения.
Легкая светлая куртка, которую он только достал из походного рюкзака, была раскрыта и открывала постороннему взору крепкое загорелое тело, испещренное шрамами, усеянное следами нелегких битв.
Вскоре ему наскучило греть голову на солнце, и чужак начал рассматривать окрестности. Из маленького окошка в комнатушке, где он очнулся, был виден лишь пустырь да опушка леса неподалеку, не более того. Высунуть голову, чтобы получше осмотреться, не позволяли размеры проема, так что, с уверенностью можно сказать, что он впервые с огромным любопытством смотрел по сторонам. Светлые серые глаза быстро, не упуская ни малейших деталей, изучали местность, при этом легкая полуулыбка так и не покидала его лица. По одну сторону дома, метрах в ста от него, находилась опушка виденного им леса.
“Надо будет по нему прогуляться, красивый, зараза.”
Неизвестные ему породы деревьев, странные голубоватые листья. Слышимый им прошлого дня крик какой-то птицы.
“Обязательно нужно изучить, но позже.”
Он уже успел повернуться, как резко развернулся и не мигая устремил взгляд в чащу. Глаза быстро и цепко осматривали тени, ища источник угрозы. Поза почти не изменилась, но теперь здесь стоял воин, готовый встретить возможного противника. Рука поудобнее перехватила посох, он немного отвел нижний конец в сторону, чтобы был размах для удара... Несколько долгих мгновений, невозможно долгих ударов сердца, он стоял, не шевелясь, не отрывая взгляда. Но ничего не происходило.
Птица кийшу продолжала мирно перепрыгивать с ветки на ветку в поисках ягод, в кустах шныряла мелкая живность, то ли мыши, то ли кроли. Ничего подозрительного.
Воин расслабился, трясущейся рукой протер глаза.
“Показалось. Всего-лишь показалось. Это лишь игра света, здесь нет и не может быть никаких Теней.”
Воспоминания о последней битве с одной из Теней всплыло, раскрылось. Воин сосредоточился, закрыл глаза, обернул себя в "кокон отрешенности", глубоко задышал в попытке привести сердце и ум в порядок, вернуть спокойствие и концентрацию. Этот прием с давних пор помогал ему оставаться невозмутимым и сфокусированным на деле. Выходило из рук вон плохо, но спустя пару минут дыхательной гимнастики уже ничего не мешало.
Он открыл глаза, огляделся как ни в чем не бывало и развернулся в противоположную сторону, повернувшись к лесу спиной. Первым, что бросалось в глаза, был пологий холм, шагах в ста от него, к которому вела протоптанная тропинка от дома знахарки (а то, что лечила его именно знахарка, ветеран не сомневался - как еще назвать эту "тетушку").
Густо росла жесткая, выжженная на полуденном солнце, трава, усеянная цветами с тускло-желтыми лепестками. Сухая, потрескавшаяся земля. Редкие, невысокие кривые деревца. И высоко-высоко небо. Прозрачное, чистое голубое небо. Смутное чувство какой-то неправильности засело в груди. Должен был пройти дождь, не просто дождь - самая настоящая гроза. Но нет, на небосводе не было ни намека на это. Помотав головой, выбросил из головы очередную залетевшую туда глупость.
И он пошел вперед, в сторону холма по тропе.
***
С холма открывался красивый вид: далеко впереди, в низине, окруженной со всех сторон холмами, растянулось поселение, вдоль главной и единственной улицы, пролегающей от края и до края, деревянные дома, покатые черепичные крыши.
“Здесь наберется около тридцати дворов, немаленькая такая деревня выходит.”
В центре улицы располагался большой, по сравнению с остальными, двухэтажный дом. Свежая уныло-красная краска на стенах.
“К чему бы?” - слегка удивился про себя путник.
Из дымовой трубы даже сейчас шел слабенький дым. Широкий чистый двор, конюшня. Единственный дом, у которого не видно пристроек для домашнего скота, птицы, огорода.
“Похоже на таверну, а по совместительству и дом местного старосты. А судя по дыму, то там ещё и готовят, зажаривают курочку, мясное рагу, может, даже холодное пиво найдется. Нет, это все потом. Первым делом нужно к старосте заглянуть, разузнать, куда меня занесло. И, возможно, как. А если ещё выйдет договориться какое-то время тут пожить, то к чертям уйду от безумной ‘тетушки’. Я, конечно, благодарен за уход, но оставаться с ней надолго никаких нервов не хватит. А потом можно и перекусить. Голод - это хорошо, значит иду на поправку”, - договорился сам с собой воин.
Рядом стояли дома победнее, и чем дальше от таверны, тем меньше были дома. И больше никаких мутно-красных стен.
Воин глубоко и тяжело дышал, стоя на вершине холма и опираясь на посох. Пот тонкими струйками стекал по его лицу. Нелегко дался ему этот подъем.
“А ведь еще был готов сражаться, вот смеху-то было бы. Хреновый сейчас из меня вояка.”
Дорога совершала поворот, уходя в сторону другого холма. И так по обе стороны от поселения.
“Какой идиот основал здесь поселение? Совершенно не выгодная позиция на случай нападения, даже стены - и той нет. Что за несуразица.
На этих холмах можно бы башни построить, - здесь прекрасный обзор, контроль за территорией, разъезды. Эх, не знают здесь люди войны, оно и к лучшему. Хоть где-то люди могут позволить себе быть беспечными.”
Тяжкий вздох вырвался из приоткрытых уст, вздох, не имеющий ничего общего с тяжелым подъемом.
“И еще эти холмы. В последних воспоминаниях меня окружали равнины с шикарными густыми лесами. И в Смиро, куда я направлялся, холмистой местности не было. А здесь только лес позади, впереди же - все как на ладони. Далеко, далеко же меня занесло.”
- Хватит отдыхать. Спуск будет легче. Да и разговор со старостой не ждет, - прошептал он. И пошел короткими шагами, опираясь одной рукой на посох, вниз по дороге, по направлению к деревне.
А легкий ветерок, который теперь ни на миг не оставлял нашего героя, сопровождал его, ласково взлохмачивая темные кудри.
- Мир и покой дому твоему, прекрасная хозяюшка. Я держу путь из далеких краев, и мое сердце (как и мой желудок) - радуется, видя, что в здесь помнят о древних законах гостеприимства, - молвил гость с трудом, опираясь на посох, вставая из-за стола. Однако, он продолжил, кланяясь в сторону старушки, стоявшей у двери и наблюдавшей за ним. - Я в неоплатном долгу перед вами. И за то, что накормили, напоили, выходили и вылечили мою болезнь. Без вас моя жизнь уже была бы закончена, и я отправился бы в купель к Мастерам...
- Не нужны нам ни твоя благодарность, волвэ, ничего ты нам не должен. Как только достаточно окрепнешь, сможешь - лучше уходи, продолжай свой путь и оставь нас в покое. Нам нет дела до ваших разборок. - С этими словами казавшаяся мгновенье назад довольно милой старуха вышла за дверь, оставив его в растерянности.
- Как мне хоть к вам обращаться, скажите на милость? - это было единственное, что пришло ему на ум. В ответ ему было только молчание, да звук шаркающей поступи немолодого уже тела. Он подумал, что ему уже и не ответят, как вдруг донеслось негромкое, почти сказанное шепотом, но он расслышал:
- Когда то меня называли тетушкой Ахлаей.
***
Когда за “тетушкой” закрылась дверь, и она окончательно куда-то удалилась, путник, совсем недавно горевший в лихорадке, откинулся на спинку стула и прикрыл глаза. Он застыл, погрузился в свои мысли. Немного приоткрылись створки окна, впуская в невысокую комнату, по всей видимости, служившую кухней хозяйке, свежий весенний ветерок, дарующий блаженную прохладу. Заколыхались подвешенные для высушивания у дальней стены пучки неизвестных путнику трав. Легкое касание воздуха взлохмаченных волос, на которое путник никак не отреагировал.
“О чем же он думает, во что погрузился. Ты сильно изменился с нашей последней встречи, но это точно ты, не можешь не быть”, - затаенная боль промелькнула в последнем резком порыве ветра. Однако, тот ничего не заметил. Он был неподвижен и холоден. Лишь едва слышимое медленное дыхание свидетельствовало о том, что тот все ещё жив.
***
“Странный народ здесь обитает. Чужаков всюду не любят, но как-то странно. Почему пригрели, вылечили, накормили, а теперь прогоняют. Как она там меня назвала, - ‘волвэ.’ Нам нет дела до ваших разборок’. Кому это нам, и до каких разборок им нет дела? Сплошные вопросы и почти нет ответов. Похоже на то, что меня приняли за кого-то другого, ни капельки не поверили в мою историю, в то, что я издалека. Или все же поверили, но поняли меня не так. Ну что ж, нужно будет подкорректировать её. Поначалу ведь она вроде благожелательно относилась, улыбалась все время, от неё не веяло враждебностью. Но вот после моих слов... Что же я такого сказал?! Н-да, пустой вопрос. Нужно больше информации. Для этого нужно порасспросить местных. И ещё - подробнее узнать, как я все таки сюда попал, и где именно я очутился. Последнее, что я отчетливо помню - как уходил в след (догонял, если быть совсем честным) за караваном из порта, - Карика, вроде, - отправлявшегося в империю колдунов Смиро. Да, все верно, помню как уже под вечер третьего дня пути догнал их. После чего был долгий и тяжелый разговор с мастером-предводителем каравана. Потом удалось выменять миску уже остывшей, но все равно бесподобной мясной подливки у сонного повара на кувшин с шинийским. Пустая болтовня у костра с парой охранников, выставляли ночную стражу, распределяли между нами время вахты. Мне выпала третья часть ночи, уже почти под утро. Выделили место для сна под телегой. Потом повсюду огонь, крики, лужи крови. А дальше - пустота. Очнулся уже здесь. Вот та-акие вот дела творятся.”
***
Светило уже минуло середину небосвода, когда из-за дверей показалось вначале навершие посоха, блеснувшее в лучах солнца, а затем и его обладатель. Он осторожно ступал, слегка опираясь на посох. Вот уже вышел, совершил пару пробных шагов по новой земле, запрокинул голову и подставил лицо жарким лучам полуденного солнца. Лицо осенила блаженная улыбка человека, который последним видел лишь грязные стены дома да дышал лишь концентрированными травами в помещении, которые уже не мешало бы проветрить после лечения.
Легкая светлая куртка, которую он только достал из походного рюкзака, была раскрыта и открывала постороннему взору крепкое загорелое тело, испещренное шрамами, усеянное следами нелегких битв.
Вскоре ему наскучило греть голову на солнце, и чужак начал рассматривать окрестности. Из маленького окошка в комнатушке, где он очнулся, был виден лишь пустырь да опушка леса неподалеку, не более того. Высунуть голову, чтобы получше осмотреться, не позволяли размеры проема, так что, с уверенностью можно сказать, что он впервые с огромным любопытством смотрел по сторонам. Светлые серые глаза быстро, не упуская ни малейших деталей, изучали местность, при этом легкая полуулыбка так и не покидала его лица. По одну сторону дома, метрах в ста от него, находилась опушка виденного им леса.
“Надо будет по нему прогуляться, красивый, зараза.”
Неизвестные ему породы деревьев, странные голубоватые листья. Слышимый им прошлого дня крик какой-то птицы.
“Обязательно нужно изучить, но позже.”
Он уже успел повернуться, как резко развернулся и не мигая устремил взгляд в чащу. Глаза быстро и цепко осматривали тени, ища источник угрозы. Поза почти не изменилась, но теперь здесь стоял воин, готовый встретить возможного противника. Рука поудобнее перехватила посох, он немного отвел нижний конец в сторону, чтобы был размах для удара... Несколько долгих мгновений, невозможно долгих ударов сердца, он стоял, не шевелясь, не отрывая взгляда. Но ничего не происходило.
Птица кийшу продолжала мирно перепрыгивать с ветки на ветку в поисках ягод, в кустах шныряла мелкая живность, то ли мыши, то ли кроли. Ничего подозрительного.
Воин расслабился, трясущейся рукой протер глаза.
“Показалось. Всего-лишь показалось. Это лишь игра света, здесь нет и не может быть никаких Теней.”
Воспоминания о последней битве с одной из Теней всплыло, раскрылось. Воин сосредоточился, закрыл глаза, обернул себя в "кокон отрешенности", глубоко задышал в попытке привести сердце и ум в порядок, вернуть спокойствие и концентрацию. Этот прием с давних пор помогал ему оставаться невозмутимым и сфокусированным на деле. Выходило из рук вон плохо, но спустя пару минут дыхательной гимнастики уже ничего не мешало.
Он открыл глаза, огляделся как ни в чем не бывало и развернулся в противоположную сторону, повернувшись к лесу спиной. Первым, что бросалось в глаза, был пологий холм, шагах в ста от него, к которому вела протоптанная тропинка от дома знахарки (а то, что лечила его именно знахарка, ветеран не сомневался - как еще назвать эту "тетушку").
Густо росла жесткая, выжженная на полуденном солнце, трава, усеянная цветами с тускло-желтыми лепестками. Сухая, потрескавшаяся земля. Редкие, невысокие кривые деревца. И высоко-высоко небо. Прозрачное, чистое голубое небо. Смутное чувство какой-то неправильности засело в груди. Должен был пройти дождь, не просто дождь - самая настоящая гроза. Но нет, на небосводе не было ни намека на это. Помотав головой, выбросил из головы очередную залетевшую туда глупость.
И он пошел вперед, в сторону холма по тропе.
***
С холма открывался красивый вид: далеко впереди, в низине, окруженной со всех сторон холмами, растянулось поселение, вдоль главной и единственной улицы, пролегающей от края и до края, деревянные дома, покатые черепичные крыши.
“Здесь наберется около тридцати дворов, немаленькая такая деревня выходит.”
В центре улицы располагался большой, по сравнению с остальными, двухэтажный дом. Свежая уныло-красная краска на стенах.
“К чему бы?” - слегка удивился про себя путник.
Из дымовой трубы даже сейчас шел слабенький дым. Широкий чистый двор, конюшня. Единственный дом, у которого не видно пристроек для домашнего скота, птицы, огорода.
“Похоже на таверну, а по совместительству и дом местного старосты. А судя по дыму, то там ещё и готовят, зажаривают курочку, мясное рагу, может, даже холодное пиво найдется. Нет, это все потом. Первым делом нужно к старосте заглянуть, разузнать, куда меня занесло. И, возможно, как. А если ещё выйдет договориться какое-то время тут пожить, то к чертям уйду от безумной ‘тетушки’. Я, конечно, благодарен за уход, но оставаться с ней надолго никаких нервов не хватит. А потом можно и перекусить. Голод - это хорошо, значит иду на поправку”, - договорился сам с собой воин.
Рядом стояли дома победнее, и чем дальше от таверны, тем меньше были дома. И больше никаких мутно-красных стен.
Воин глубоко и тяжело дышал, стоя на вершине холма и опираясь на посох. Пот тонкими струйками стекал по его лицу. Нелегко дался ему этот подъем.
“А ведь еще был готов сражаться, вот смеху-то было бы. Хреновый сейчас из меня вояка.”
Дорога совершала поворот, уходя в сторону другого холма. И так по обе стороны от поселения.
“Какой идиот основал здесь поселение? Совершенно не выгодная позиция на случай нападения, даже стены - и той нет. Что за несуразица.
На этих холмах можно бы башни построить, - здесь прекрасный обзор, контроль за территорией, разъезды. Эх, не знают здесь люди войны, оно и к лучшему. Хоть где-то люди могут позволить себе быть беспечными.”
Тяжкий вздох вырвался из приоткрытых уст, вздох, не имеющий ничего общего с тяжелым подъемом.
“И еще эти холмы. В последних воспоминаниях меня окружали равнины с шикарными густыми лесами. И в Смиро, куда я направлялся, холмистой местности не было. А здесь только лес позади, впереди же - все как на ладони. Далеко, далеко же меня занесло.”
- Хватит отдыхать. Спуск будет легче. Да и разговор со старостой не ждет, - прошептал он. И пошел короткими шагами, опираясь одной рукой на посох, вниз по дороге, по направлению к деревне.
А легкий ветерок, который теперь ни на миг не оставлял нашего героя, сопровождал его, ласково взлохмачивая темные кудри.
Отныне у меня началась самостоятельная жизнь, а последние полгода не в счет.
Я купил свой первый утюг, так что теперь все серьезно)
Я купил свой первый утюг, так что теперь все серьезно)